Концепт Буддизма в аналитической психологии К.Г. Юнга

1. Три диалоговых пространства

Обращение к буддизму в современной западной культуре повсеместно сопровождается ссылками на аналитическую психологию. Анализ литературы вопроса показывает, что западная аудитория интеллектуалов осознает буддийское наследие, прежде всего, сквозь призму творчества К.Г. Юнга (1875 – 1961). И в этом контексте важен тот факт, что теоретическое наследие Юнга зачастую неоправданно сближают с психоанализом. В этой связи представляется необходимым уделить определенное внимание теме «Восток – Запад» в творчестве Юнга и показать отличия ее трактовок от психоанализа.

Современный срез взаимодействия аналитической психологии и буддизма характеризуется, на мой взгляд, тремя основными направлениями. Первое из них — это попытка интеграции буддийских представлений о психике в западные компендии психологических знаний. Это направление стремится обогатить и расширить методы трансформации внутриличностных представлений и межличностных отношений посредством использования уникальных, разработанных на основе раджа-йоги, суфизма, буддизма и психологии К.Г. Юнга, психотехник [14].

Второе направление предлагает прямой экспорт буддийских психотехник, путем их отождествления на основе юнгианской концепции [15].

Закономерен вопрос — насколько адекватны оба эти способа использования аналитической психологии в качестве метафоры (переходного интегративного пространства), интерпретирующей буддийское учение о психике, и является ли подобная тенденция содержательно конструктивной в развитии межкультурного диалога? Ответ на этот вопрос может быть обретен на мой взгляд только при выяснении той роли, которую выполняет аналитическая психология в соприкосновении культур Востока и Запада.

Третье направление диалогового взаимодействия аналитической психологии и буддизма аккумулирует в себе ряд сравнительных исследований, ставящих задачи поиска схождений и различий, выявления аналогий. В рассмотрении этой проблемы позиция Санкт-Петербургской школы философской компаративистики базируется на анализе трудов Юнга по психологии религии и его комментариев к работам Д.Т. Судзуки. Акцент ставится на различие Запада и Востока в их типологических интенциях — экстраверсии и интроверсии. Согласно этому подходу, К.Г. Юнгом была предпринята попытка перевода символического языка культуры буддийского Востока на язык Запада, где мышление имеет своим основанием примат субъекта, и поэтому процессуально оно субъектно-объектно [2, с. 166-173].

Определенный интерес в данной связи представляет и точка зрения культурантрополога Р. Моаканин. Она выводит на передний план параллели и аналогии между аналитической психологией и тантрической традицией в буддизме — ваджраяной ¹. Отметим, что Р. Моаканин сопоставляет аналитическую психологию и тантрическую традицию в тибетском буддизме, не затрагивая вопрос историко-культурного генезиса буддийской Тантры и ее связей с классическим буддизмом [3]. При таком подходе, как мне представляется, выбор объектов сравнения осуществляется исследовательницей некорректно: буддийская тантра редуцируется Моаканин к ритуальным практикам, а рассуждение ведется без апелляции к конкретным источникам и без реконструкции мировоззренческого контекста, а аналитическая психология представлена в сравнительном анализе как теоретически целостная концепция.

Подобный некорректный подход получил к сожалению довольно широкое распространение на Западе, где в целом ряде стран существуют центры тибетского буддизма, возглавляемые эмигрантами-тибетцамы. Работа этих центров фокусируется именно на ознакомлении с тантрическими практиками, ритуалами различных школ тибетского буддизма

 ².