Концепт Буддизма в аналитической психологии К.Г. Юнга

5. Противоречивый пессимизм К.Г. Юнга

Универсализм символических отношений, выявленный в ходе научных изысканий К.Г. Юнга, выступил в роли основания, платформы, на которой возможно построение и развитие взаимопонимания Востока и Запада в аспекте интерпретации человеческой психики.

Однако Юнг весьма пессимистично оценивал перспективу понимания буддийских текстов западных читателем. Соответствующий тезис был сформулирован им в предисловии к английскому изданию «Основ дзен-буддизма» Д.Т. Судзуки: «Восточные религиозные концепции обычно настолько отличны от наших западных, что при попытке точного перевода (не говоря уже о значении тех или иных идей), сталкиваешься с такими трудностями, что при некоторых обстоятельствах их вовсе лучше не переводить… Оригинальные буддийские тексты содержат взгляды и идеи, которые европейский интеллект едва ли способен усвоить» [8]. В этой связи необходимо подчеркнуть то обстоятельство, что до сих пор остается неизвестным с какими именно буддийскими текстами знакомился Юнг. Во всяком случае, в его трудах не обнаруживается рефлексия относительно востоковедных работ и проблем перевода как такового. В приведенном тезисе обнаруживаются противоречия как минимум двух уровней. Так, Юнг актуализирует тот интерес к восточным, и в частности, буддийским, представлениям о психике, который, как выясняется, невозможно реализовать без полного раскрытия соответствующих концепций. Но одновременно он указывает на фактор блокирующий этот научный интерес, говоря о недоступности буддийского письменного наследия для адекватного перевода и осмысления.

Однако противоречие, думается, фундировано гораздо глубже — психика носителей различных культур едина в процессах символизации, но людей Востока и Запада, по мысли Юнга, разделяет невозможность взаимопонимания на уровне текста. А это, в свою очередь, свидетельствует, что в позиции Юнга имплицитно присутствует идея кардинального различия между Востоком и Западом в формировании предметных и словесных представлений.

Соответственно противоречивым оказался и вклад Юнга в развитие диалога Востока и Запада: открывая диалоговое пространство, он одновременно постулировал принципиально поверхностный уровень доступного межкультурного взаимодействия. Такой уровень диалога вплоть до настоящего времени воплощается в выявлении примитивных и произвольных аналогиях, в попытках эклектических заимствований и прямого экспорта буддийских психотехник.

Почему же такой смелый и оригинальный мыслитель, как К.Г. Юнг, заложивший традицию сопоставления психологических концепциях Востока и Запада, настойчиво возвращался к проблеме ограниченного взаимопонимания и невозможности адекватного перевода?

Я полагаю, что предел проникновения в глубины буддийской религиозно- философской мысли, в учение о психике был обусловлен развитием современных Юнгу востоковедных знаний, в том числе репертуаром известных ему переводов. Знакомство с юнговским наследием позволяет утверждать, что мыслитель не был знаком с переводами буддийских философских трактатов, — он упоминает лишь махаянские сутры, т.е. образцы религиозно-доктринального, а не теоретического дискурса.

Оперируя образными структурами буддийского религиозного нарратива, Юнг закономерно предвидел опасность их необратимого регресса этих при соприкосновении с архетипическими пластами психики западного человека. Наблюдая экспансию Востока в повседневную культуру Запада, мыслитель предупреждал также об опасности ухода от реальности, возникающей в культуре Запада, и надеялся ограничить эту экспансию.

«Просветленный человек, или убежденный в том, что он просветленный, — писал Юнг, — в любом случае думает, что он просветлен. То, что другие думают об этом, ничего не может определить для него в отношении его опыта. Даже если он лжет, его ложь – духовный факт. Более того, даже если все религиозные свидетельства – не что иное, как сознательные выдумки и фальсификации, можно провести весьма интересное психологическое исследование о фактах такой лжи с таким же научным подходом, с каким психопатология подходит к изучению маний.» [8, с. 6] Этот тезис вызвал конкурентно-критический отклик Фромма, расценивавшего как заблуждение то безразличие, с которым Юнг относился к вопросу реальности просветления. По мнению Фромма, данный подход неприемлем для осмысления дзен. [5]

Различие в подходах к феномену просветления между аналитической психологией и психоанализом отчетливо выявляет конфликт и в структурировании диалога между Востоком и Западом, и в видении перспектив интеграции представлений о человеческой психике, сформированных в генетически несходных культурах.